читать дальшеВместо вступления:
Если человек плачет лежа, глядя в потолок, то вздумай он заплакать, слёзы будут катиться не по щекам, а по вискам.

Брэд Кроуфорд, пророк, темная тварь и, по выражению Шульдиха, «очкастая сволочь», был вполне доволен своей жизнью, за исключением одного момента. Дар Кроуфорда заключался в том, что он видел будущее и мог предупреждать свою команду о грядущих неприятностях. Нельзя сказать, чтобы он был недоволен своим даром, наоборот, Кроуфорд считал его вполне полезным и в некотором отношении удобным. Только вот уже три недели его Дар отказывался работать, как следует.
Неприятности имели место быть, а вот видения о них – нет. Вместо этого, видения показывали Кроуфорду некую блондинистую, хитромордую личность, причем в его собственной, Брэда Кроуфорда, постели. Особенно часто повторялось одно: распластанное на постели тело в совершенно неприличной позе, светлые волосы на подушке и, крупным планом, лицо с беспомощным выражением зеленых глаз, стекающая по виску слезинка и страдальчески закушенная губа.
После этих видений Кроуфорд чувствовал себя странно. Появлялись томление во взоре, рассеянность, он начинал часто вздыхать и щадить противников. Даже Шульдих получал от него по морде реже обычного. Это начинало мешать работе. Возможно стоило обратиться к специалистам Эсцет за помощью в корректировке Дара, но удерживало опасение, что коллеги сочтут его слабаком и начнут насмехаться. Насмешек Кроуфорд не любил, особенно от собственных подчиненных, особенно от одного из них - рыжего немца. Обычно Кроуфорд убивал любого, кто осмеливался смеяться над ним. Шульдиха убивать не хотелось – он был полезен.
Наилучшим выходом было бы взять себе недельку отпуска, поймать постоянно мелькающую в видениях личность и воспроизвести все виденное в реале, но в последнее время начальство свалило на его группу слишком много работы, а отказаться от нее значило подписать себе смертный приговор. Поэтому Кроуфорд терпел, старался подстраховывать команду логическим анализом ситуаций и тщательным планированием, надеясь, что Дар снова заработает. Дар продолжал саботаж, дискомфорт нарастал.

Подчиненные Кроуфорда, хоть и были людьми с элитными тараканами в мозгах, но глупостью и отсутствием наблюдательности не страдали – такие просто не выживают при их профессии, - поэтому быстро просекли, в чем дело. Они вообще были отличной командой и по-своему любили Кроуфорда. Даже Шульдих, который хоть и обижался, но признавал, что иногда его наглая физиономия сама просит кулака.
Шульдих был телепатом. Поэтому именно ему команда дала задание выяснить, что происходит с лидером. Это было сложно, но не невозможно. Наги, как тактик, разработал план помощи лидеру, Фарфарелло его одобрил, поскольку этот план очень сильно оскорблял Бога, и команда Шварц (за исключением «больного») взялась за его реализацию.

Йоджи Кудо, флорист, славный парень, любимец женщин и защитник справедливости, своей жизнью был недоволен совершенно. Он был убийца, а это абсолютно не вяжется с имиджем хорошего парня. А еще он душил женщин… Пока не до смерти, но кто знает, когда его крыша съедет окончательно, поэтому быть любимцем женщин последнее время уже тоже не получалось. Когда от тебя с руганью убегает очередная недодушенная любовница, то тебя точно нельзя называть плейбоем. Но спать одному было еще хуже. Тогда к нему заявлялась Аска и начинала душить его самого. Йоджи не спал, он шлялся по барам и напивался. Это мешало работе, той где он – убийца, а не флорист и славный парень.
У Йоджи тоже была команда. Но, во-первых, он не был в ней лидером, во-вторых, им было плевать на его проблемы, потому что у них своих проблем хватало.

Этот день был не лучше и не хуже всех других дней, с тех пор как он затянул леску на горле Ной, как две капли воды похожей на Аску. Из привычного кошмара его вырвал грохот кулаков по двери и голос Кена:
- Кудо, ты опять опаздываешь на смену!
Ты можешь переубивать за ночь хоть тысячу человек, но работу в магазине тебе никто не отменит. Йоджи тяжело вздохнул и, с трудом разлепив опухшие веки, поплелся умываться. Выполнив все положенные умывальные процедуры, он позавтракал чашкой крепкого кофе с сигаретой и отправился на свое рабочее место, то, где он был флористом и славным парнем.
На рабочем месте его ждал очень злой Ая. Ая тоже убивал этой ночью людей, но по нему совершенно не было этого видно. По его отмороженному лицу вообще ничего не было видно.
- Кудо, когда ты научишься, наконец, приходить вовремя? – поприветствовал его Ая.
- Тогда же, когда ты, Фудзимия, научишься улыбаться, - привычно огрызнулся Йоджи, вставая за прилавок.
До вечера, когда можно будет пойти и напиться, было еще очень и очень далеко.
«Как я дошел до жизни такой?» – размышлял Йоджи, автоматически улыбаясь и флиртуя с очередной покупательницей. «Когда «возмездие тварям тьмы» стало обычным убийством? Когда я успел настолько состариться душой? Когда целью моей жизни стало дожить до вечера и напиться?»
Ни на один из этих вопросов ответа у него не было.
«Сколько я еще протяну? Как скоро я нарвусь на шальную пулю на миссии или психоаналики Критикер решат, что я бесполезен, и меня пристрелят ребята из группы зачистки?» Он грустно усмехнулся, вызвав умиленный вздох у школьниц, как всегда толпящихся в магазине.
Наверняка они успели его сфотографировать на телефоны, и вечером блоги будут пестреть фотографиями «грустного ангела» с неизменными някающими комментариями под ними.
Йоджи почувствовал непреодолимое желание курить и попросив Аю подменить его на несколько минут за кассой, выскочил задний двор магазина. Прислонившись к двери черного хода, он сунул в рот вожделенную сигарету, крутанул колесико зажигалки и… упал на выщербленный асфальт.
- Ну что, взяли? – Скомандовал стоящий за углом рыжий гайдзин, двоим соучастникам своего преступления.

Сегодняшний день Кроуфорд объявил выходным и, выпроводив команду из дома, занялся любимым делом – игрой на бирже. Данное времяпровождение всегда помогало ему почувствовать себя королем мира. Стройные колонки цифр, ежесекундно меняющиеся котировки, бесчисленные варианты будущего, которые беспрекословно подчинялись его гению, подкрепленному даром – вот настоящая жизнь! Но сегодня любимое занятие не приносило, ни ожидаемого удовлетворения, ни прибыли, потому что дар не желал показывать каким будет осенний урожай зерновых в Канаде и сколько картошки выкопают колхозники в России. Все заслонила картина с развратно раскинувшим ноги блондином и одинокая слезинка на виске.
- Черт знает что! – раздраженно выругался Кроуфорд, выключая компьютер - несколько часов отдыха были потрачены впустую.
Раз уж не получилось с биржей, он решил насладиться тишиной пустой квартиры и чтением газет под хороший кофе. Направляясь на кухню, чтобы сварить себе любимый напиток, он обратил внимание на странное шебуршание в своей спальне.
«Прибью рыжую сволочь», - подумал Кроуфорд довольно поглаживая кулак.
И действительно, кто кроме Шульдиха мог осмелиться вломиться в его личное пространство с целью сотворить очередную пакость? Сорвать раздражение на телепате было неплохой идеей.
«Хотя…», - Кроуфорд проверил, легко ли вынимается пистолет из подмышечной кобуры, которую не снимал даже дома - это вполне мог быть и Фарфарелло, проверяющий не завелось ли в вещах лидера Библии или тому подобной «мерзости».
Оракул бесшумно открыл дверь и, словно ангел возмездия, шагнул в комнату, чтобы застыть на месте застигнутым очередным не вовремя всплывшим видением. На широкой, удобной кровати, отчаянно пытался высвободиться из веревок, зафиксировавших его в форме морской звезды, и злобно мычащий сквозь кляп, Йоджи Кудо. Таких видений у Кроуфорда еще не было – он восхищенно прицокнул языком. Даже жалко было выныривать в действительность. Кроуфорд с сожалением прочел мантру, позволяющую ему быстро перейти из видения в реальный мир и шокировано понял, что Кудо Йоджи в его постели – не глюк.
Абсолютно реальный, яростно сверкающий глазами блондин, был на самом деле привязан к столбикам его кровати за руки и за ноги. Ядовито зеленый топик задрался, отрывая крепкий подтянутый животик, обтягивающие синие джинсы с низкой посадкой совершенно не скрывают тазовые косточки и тоненькую стрелочку волос ведущих к паху, а во рту торчит клетчатый платок Шульдиха.
- Кхм, - сказал Кроуфорд, прочищая пересохшее горло.
Блондин замер и медленно поднял на него взгляд широко распахнутых, неверящих глаз.

Как раз тогда, когда Йоджи с иронией подумал, что сигареты тоже убивают его, только медленно, в отличие от пули, на него навалилась тьма. Он даже не успел втянуть в себя первый дымок зажженной сигареты.
Пробуждение было несколько неприятным, но не таким уж неожиданным. Когда внезапно теряешь сознание, вполне логично очнуться связанным и в незнакомом месте. Правда то, что этим незнакомым местом окажется чья-то спальня, было немного странно. Руки затекли в неудобной позе, и их неприятно покалывало, во рту, словно кошки ночевали. Ан нет, не кошки, это был чей-то не слишком чистый платок, набитый для большего объема чем-то упругим.
Йоджи не был бы самим собой, если бы не попытался освободиться. Стараясь не шуметь, он проверил надежность пут, но связали его на совесть – тело было растянуто до боли в мышцах, препятствуя попыткам дотянуться до узлов зубами или разорвать веревки, дергая их. В какой-то момент им овладела паника и он начал беспорядочно выгибаться всем телом, невнятно матерясь сквозь кляп. Именно в этот момент раздалось сдержанное «Кхм».
Йоджи поднял взгляд. Зловеще блеснули очки, скрывая выражение глаз стоящего в дверях мужчины одетого в элегантный костюм от Армани.
- Писец, - подумал Йоджи.
- Как мило, - мысленно улыбнулся Кроуфорд. - Неужели моя команда беспокоится обо мне?
- А то! – Хмыкнул про себя, стоящий на улице, под окнами квартиры, Шульдих.
- Долго нам еще здесь торчать? – тоскливо размышлял, находящийся там же, Наоэ Наги (он хотел в туалет).
Что подумал Фарфарелло, не знал никто, потому что лезть в голову к безумцу - дураков не было.

Брэд Кроуфорд не был геем, в полном смысле этого слова, но будучи выпускником Розенкройц, не мог считаться и натуралом, поскольку тамошние порядки предполагали, что никакой разницы пол партнера для секса не имеет. Поэтому он с большим удовольствием оглядел лежащего перед ним парня и приступил к устранению проблемы мешающей ему успешно работать последние три недели. Согласитесь, не очень-то удобно вместо опасностей, угрожающих команде на очередном задании, постоянно наблюдать откровенную порнографию. Недавно Шульдиху слегка поцарапали щеку багнаком, и он сильно истерил из-за того, что оракул не предупредил его не ходить в тот день с Фарфарелло в церковь.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровался Кроуфорд.
Йоджи невежливо промолчал, потому что говорить с кляпом во рту было трудно.
Оракул неторопливо подошел к кровати и сел, подогнув под себя ногу, теплой ладонью по-хозяйски огладил, нервно поджавшийся в попытке избежать прикосновения, живот блондина, обвел указательным пальцем впадинку пупка, опираясь на руку, наклонился к самому лицу Йоджи и шепнул ему на ухо:
- Сделай мне одолжение, Вайсс, помоги избавиться от одной маленькой проблемки?
Йоджи Кудо хранил гордое молчание, судорожно сжимая зубами кляп.
- Молчание – знак согласия, - сделал логичный вывод Кроуфорд и пошел за ножницами.
Развязывать парня, чтобы снять с него одежду, он пока не планировал, а рвать ее, считал варварством. Аккуратно разрезав тонкий топик, он с удовольствием оглядел предстоящее поле деятельности и занялся чуть сморщенными, то ли от холода, то ли от испуга, сосками. Все-таки Кроуфорд не был законченным садистом, чтобы приступать к сексу без предварительных ласк партнера.
Йоджи, наконец, отмер и яростно замычал что-то нецензурное. Он, в отличие от Кроуфорда, мужчин не любил вообще, а Кроуфорда – в частности, потому что тот был Тварью Тьмы. Данное обстоятельство, помимо того факта, что его соски прямо сейчас облизывал и покусывал мужчина, а не девушка старше восемнадцати, причиняло ему невыносимые моральные страдания. Выразить же степень своего негодования словами Йоджи мешала мерзкая на вкус дрянь обернутая в клетчатый платок и засунутая ему в рот. Однако, все вышеперечисленное совсем не мешало упомянутым соскам реагировать на подлые домогательства Твари Тьмы.
Кроуфорд оторвался от своего занятия и довольно оценил степень возбуждения данной части тела своего невольного любовника, после чего перевел взгляд выше.
«Возможно несколько засосов сделают эту замечательную шею еще красивее», - решил он и перешел к реализации своей идеи. Шея не возражала и покорно выгнулась под его поцелуями. Мычание Йоджи стало чуть менее нецензурным, в нем появились нотки растерянности.
«Абсолютных натуралов не бывает!» - удовлетворенно констатировал Кроуфорд и продолжил свое черное дело.
Йоджи страдал.
Когда бесстыжие губы Твари Тьмы добрались до его паха, Йоджи решил, что раз уж его угораздило попасть в такое положение, то пора прекращать страдать и начинать получать удовольствие. Тем более, что тело, не считаясь с желаниями своего хозяина, это самое удовольствие уже получало – минет Кроуфорд делал великолепно.
Йоджи расслабился и даже начал негромко, поощрительно постанывать в такт движениям восхитительно горячего рта насильника. Тот тут же воспользовался ситуацией и, освободив ноги своей жертвы, стянул с него джинсы и трусы. Стало немного страшно, Кудо даже на секунду задумался: «А не начать ли страдать снова?». Но умелые губы вернулись и Йоджи стало не до страданий.
Обычно, стоило Йоджи расслабиться и перестать себя контролировать, как его руки сами собой тянулись к шее партнерши. Кудо прислушался к себе: Кроуфорда душить не хотелось. Более того, стоило представить себе, как он протягивает к шее американца руки, перед мысленным взором тут же возникало дуло пистолета, глядящего ему в лоб. Никто не знал каким образом, но оружие просто возникало у того в руке в нужный момент, словно соткавшись из воздуха. А еще очень помогал тот факт, что руки были по прежнему зафиксированы прочными веревками.
Йоджи сладко застонал и выгнулся, предчувствуя разрядку, но не тут-то было.
- Ммм, - обиженно сказал он, когда подступающий оргазм был остановлен жестокой рукой, пережавшей основание его члена.
- Сейчас, мой хороший, - отозвался Кроуфорд, выдавливая себе на пальцы прохладный гель.
- Ммм! – Взвизгнул Рыцарь Света, когда скользкие пальцы проникли в его задницу и принялись растягивать ее.
- Брось, не так уж и больно, - отмахнулась Тварь Тьмы.
- Твою мать, Кроуфорд! Можно полегче?! – заорал флорист и славный парень, наконец, размочалив зубами и выплюнув ненавистный кляп, когда вместо пальцев в него вторглось нечто более крупное.
- Аах! – Простонал оракул, переведший гипотетическое будущее в раздел реально существующего настоящего.
- Еще полтора часа, и можно будет возвращаться, - сообщил Шульдих вяло переругивающимся между собой Наги и Фарфарелло.

- Сволочь ты, Кроуфорд, - проворчал Йоджи, ерзая ноющей задницей по твердой табуретке, пока оракул священнодействовал над приготовлением кофе по-турецки. – И вся команда твоя – сволочи!
В принципе, если отбросить то, что оракул был Тварью Тьмы и убийцей, он оказался вполне неплохим, заботливым любовником, так что ругался Йоджи больше для проформы. В данный момент он находился в расслабленном, умиротворенном состоянии, все же секса ему не хватало очень сильно, и в какой-то мере он был даже благодарен за прерывание вынужденного целибата.
- Ты пойми, такая уж меня специфика Дара, - извиняющимся тоном ответил ему Кроуфорд, внимательно прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. Дар послушно показывал ближайшее будущее. – Зато теперь ты можешь рассчитывать на ответную услугу. Могу составить для вас прогноз на пару-тройку предстоящих миссий, - радушно предложил он, разливая ароматный напиток и ставя чашку перед собеседником.
- Только на две-три? – возмутился Йоджи.
- Понадобится еще – обращайся, - ухмыльнулся Кроуфорд.
Все-таки слезинку на виске, из преследовавшего его видения, он все еще не увидел.

Название: Странности жизни

Фэндом: Weiss Kreuz
Персонажи: Б. Кроуфорд / Ито Рё (Й. Кудо)
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Флафф, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Размер: Мини

читать дальшеСтранная штука жизнь. У тебя все прекрасно: замечательная жена, налаженный быт, постоянная работа. Но непонятное томление гонит тебя вечерами из дома, и ты слоняешься по темным улицам, разглядывая витрины и прохожих, бездумно пиная желтые осенние листья. И когда однажды вечером твой взгляд спотыкается о седого иностранца, выходящего из ресторана, ты понимаешь, что просто обязан с ним поговорить. Он оборачивается на твое «Мистер, пожалуйста подождите», и монокль в его глазу отражает свет фонарей коротким, злым отблеском, а твоя рука почему-то тянется к часам.
- Чего тебе, Кудо? – безразлично бросает он. – Или как там тебя сейчас?
У тебя от этого голоса по спине пробегает стадо мурашек величиной со слона. Кудо? Он знал тебя раньше или просто с кем-то спутал?
- Извините, мистер, мы могли бы поговорить? Меня зовут Ито. Ито Рё.
Он усмехается чему-то, но согласно кивает.
- Идем, - повелительно произносит он и развернувшись идет вперед, не сомневаясь, что ты послушно последуешь за ним.
А тебя словно на поводке тянут за ним любопытство и страх. Желание понять, почему его холодная улыбка заставляет твои внутренности завязываться узлом, и страх узнать о себе нечто такое, после чего уже не сможешь жить как прежде. Ты идешь глядя в его широкую спину и тебе кажется, что в его облике есть нечто неправильное. Волосы должны быть не белые, а цвета воронова крыла.
Он приводит тебя в маленькое уютное кафе, вы пьете обжигающе горячий латте и молчите. Наконец, он спрашивает:
- Так что ты хотел? Ито…
И ты решаешься:
- Вы знали меня раньше?
- А нужно ли тебе это? – отвечает мужчина. – Подумай. Это знание не принесет тебе ничего, кроме боли и ненависти к себе.
Он расплачивается за кофе и уходит не оглядываясь. В следующий раз вы встречаетесь через полгода. На улице стоит удушливая летняя жара, в офисе, несмотря на работающий на полную мощность кондиционер, все равно витают миазмы потных тел, рубашка в подмышках отвратительно влажная.
Он рассекает толпу офисного планктона, как айсберг, неизвестно как забредший в тропические воды. Его глаза, как дуло пистолета, прицеливаются тебе в лицо, а ты, сам не зная почему, улыбаешься ему спокойной, уверенно улыбкой, словно держишь в руках концы удавки, затянутой на его шее. Он улыбается тебе в ответ и легонько кивает, признавая право на твое существование. На твой рабочий стол ложится простая черная карточка с номером телефона, и ты пораженно смотришь в его удаляющуюся спину. Дверь в офис начальника захлопывается с оглушительным звуком.
- Кто это? Вы знакомы? – летят со всех сторон вопросы сослуживиц, бросающих ревнивые взгляды на кусочек картона на твоем столе, и ты прячешь его в карман.
- Были знакомы в прошлой жизни, - качаешь ты головой и виновато улыбаешься. – Я даже имени его не помню, только лицо.
У женщин разочарованно вытягиваются лица и они расходятся по рабочим местам. Лежащая в кармане визитка обжигает кожу даже сквозь несколько слоев ткани. Зачем он дал тебе свой номер телефона?
Ты мучаешься сомнениями три дня и, наконец, не выдержав, набираешь номер.
- Да, приходи, я буду ждать тебя, - холодный голос в трубке диктует тебе адрес и время.
А ты стоишь и удивляешься, слушая короткие гудки отбоя. Он ответил на твой вопрос даже не успев его услышать. Ты чувствуешь опасность и азарт и понимаешь, что такое уже бывало в твоей жизни, правая рука нервно поглаживает запястье левой.
Квартира в хорошем районе. Охранник на входе сверяется со списком прежде, чем позволить подняться наверх. Двенадцатый этаж. Ты уже не удивляешься тому, что дверь открывается до того, как ты в нее постучишь.
- Я ждал тебя, - простая констатация факта, но так приятно.
- Я сам не знал, что соглашусь прийти.
- Я знал, - губы изгибаются в высокомерной улыбке, но другую на них представить просто невозможно.
- А вот я даже не знаю, как тебя зовут, - жалуешься ты и слышишь в ответ:
- Можешь называть меня Брэд.
В японской культуре не принято называть просто знакомых по имени, этого удостаиваются либо члены семьи, либо очень близкие люди - становится неловко.
- Мы были настолько хорошими друзьями?
Под пристальным взглядом мужчины становится жарко.
- Нет, но будем, - и снова уверенная усмешка, словно это «будем» уже свершившийся факт.
Он жестом приглашает тебя в комнату и ты входишь, не сразу понимая, что это не гостиная, а спальня. «Это уже ни в какие ворота!» - думаешь ты, но возражения не успевают слететь у тебя с языка, потому что рот неожиданно оказывается запечатан крепким, властным поцелуем, а сам ты надежно прижат к стене сильным мускулистым телом.
Шок и неожиданное удовольствие от такого насилия, заставляют замереть на месте. Так странно осознавать, что тебя даже не позаботились спросить или поставить в известность о своих намереньях, просто берут то, что хотят, а тело твое и не думает протестовать, оно плавится от удовольствия и восторга.
«Давно подозревал в тебе нездоровые наклонности», - озвучивает внутренний голос тот факт, что действия мужчины, нет, Брэда, не вызывают особого возмущения: – «Поздравляю вас, Ито-сан, Вы – гей! И сейчас, если Вы ничего не предпримете, Вас, как следует оттрахают!». А ты стоишь и глупо улыбаешься, даже не думая сопротивляться, несмотря на то, что тебя уже не прижимают к стене, а внимательно разглядывают.
Брэд явно не любитель тратить время даром, убедившись, что ты не собираешься убегать с воплями ужаса, приступает к делу, а именно: к избавлению тебя от одежды. Никакого медленного разоблачения с поцелуями после каждой расстегнутой пуговички – просто раздевает, как ребенка перед тем как его искупать, и это тебе нравится. Ты протягиваешь руки и тоже начинаешь раздевать его, взглядом показывая, что пусть только попробует запретить и ты просто уйдешь. Он усмехается и тянет тебя к кровати, застеленной тонким бежевым покрывалом. «К демонам всё», - решаешь ты и отпускаешь себя.
Как же оказывается здорово просто наслаждаться жизнью, не думая ни о чем, не заботясь о тонких чувствах партнера, не боясь ранить его слишком крепким прикосновением; видеть в глазах любовника лишь легкую заинтересованность и удовольствие от процесса, а не жалость, что память к тебя так и не вернулась, не страх, что если она вернется ты можешь уйти, не ласковую грусть и грустную любовь.
- Брэд, - протяжно выдыхаешь ты и с силой сжимаешь его плечи, не боясь оставить на них синяки. Над ним явно никто не посмеет подшучивать по поводу страстности любовника или, наоборот, сочувствовать по поводу жестокости партнера.
Потом вы вместе молча курите на балконе, потому что лишние разговоры и уверения в неземной любви никому из вас не нужны. В прихожей он подает тебе плащ, но когда ты уже собираешься открыть дверь, чуть придерживает за плечо.
- Меня не будет в Японии пару-тройку месяцев, - сообщает он. – Постарайся не слишком задерживаться на работе и больше времени уделять жене.
- Почему ты мне это говоришь? – удивляешься ты.
- Потому, что не хочу чтобы тебе было больно. До встречи, - произносит он и целует тебя.
- До встречи, - соглашаешься ты. – Позвонишь?
- Да.
Дверь за твоей спиной захлопывается.
А через два с половиной месяца ты, по просьбе начальника, задерживаешься на работе до поздней ночи, а придя домой застаешь незапертую дверь, разгром в прихожей и жену, лежащую в луже крови, посреди ограбленной комнатушки, служившей вам с ней одновременно и спальней и гостиной. Судмедэксперты констатируют смерть в 8 часов вечера, от множественных ударов ножом в брюшную полость. Твоя квартира теперь место преступления. Там копошится полиция, и на полу нарисован мелом силуэт. Тебя отпустили, твое алиби безупречно, но тебе некуда идти и ты слоняешься по пустым холодным улицам с мыслью, что не задержись ты на работе, то она была бы жива, и эта мысль рождает странное эхо «если бы не ты, она бы не полезла под пулю». «Странно, при чем здесь пуля?» – думаешь ты, а пальцы снова и снова гладят пустое запястье, потому что часы ты в беспричинной ярости сорвал и швырнул в мусорный бак.
Звонит телефон, ты поднимаешь трубку, слышишь знакомый властный голос:
- Привет, можешь встретить меня в аэропорту? – и радуешься, что можно занять себя хоть чем-то, отвлечься.
Ты успеваешь к его рейсу едва-едва. Все в его облике кричит о больших деньгах и власти. В такси он обнимает тебя и говорит:
- Прости. Я знал, что понадоблюсь тебе, но не знал почему. Узнал только вчера, но вижу, что уже опоздал.
- Ты и не мог знать, - отвечаешь ты и вдруг понимаешь: «Мог!». Он ведь предупреждал тебя в тот день!
- Ты! Кто ты! Откуда ты мог знать? – Твои пальцы вцепляются в воротник его стильного осеннего плаща.
- Давай поговорим об этом не здесь, - спокойным тоном произносит он, словно не его тут пытаются задушить на глазах испуганного таксиста.
Ну, что ж, по крайней мере, он обещал ответить. Ты аккуратно разглаживаешь морщинки на дорогой ткани и соглашаешься подождать. А в номере гостиницы ты с удивлением слышишь:
- Я могу видеть будущее, но не точно. Тогда, я видел тебя одинокого и убитого горем посреди пустой квартиры. Я предположил, что жена тебя бросит, потому и посоветовал уделять ей больше внимания. Более точно я увидел лишь несколько часов назад, но добираться сюда из Европы было слишком долго. Я не успел. Прости. - Он обнимает тебя. - Но я, хотя бы, могу помочь тебе не сойти с ума.
Да, помочь не сойти с ума – это то, что нужно. Ты накидываешься на него словно безумный. Пуговицы слишком долго расстегивать, они выстреливают словно пули, разлетаясь во все стороны. Крепкое, сильное тело, в которое можно впиваться пальцами, кусать, вколачивать его в матрац, стараясь выместить свою боль, забыть в безудержном вихре похоти, излить ее из себя с вымученным наслаждением… и, наконец, разрыдаться на его плече, оплакивая свою потерю.
Потом были долгие две недели кошмаров, когда твоя Аска почему-то разделялась на трех разных женщин, и все они обвиняющее молчали. Он будил тебя, всхлипывающего от ужаса, обнимал, успокаивал, занимался с тобой любовью.
- Брэд, я хочу вспомнить, - просишь ты однажды утром. – Я больше не могу жить в неведении. Почему в моих кошмарах полно крови, а у Аски три лица?
- Хорошо, - в его взгляде тепло и грусть. – Я помогу тебе, но придется поехать в Германию. Тебе надо сходить, уволиться с работы. - Оказывается он звонил туда в самый первый день своего прилета, чтобы попросить для тебя отпуск.
Девушки из твоего отдела провожают тебя жалостливыми и одновременно заинтересованными взглядами. Стервятницы. Готовы до умопомрачения обсуждать чужое горе, размышляя при этом, кому достанется право утешить молодого привлекательного вдовца. Уволиться, оказывается, до удивления легко. Европейский паспорт, Брэд заказывает по своим каналам, и через несколько дней вы уже в Германии.
Опять отель, Брэд с кем-то ругается по телефону на незнакомом гортанном языке. И спустя пару часов к вам в номер заходит рыжий приятель Брэда, при виде которого тебе хочется ощутить в пальцах пение тонкой стальной нити. Рыжик ухмыляется и предлагает тебе сесть в кресло и расслабиться. Брэд, почему-то резко одергивает его, говоря по немецки. На лицо ложатся чужие руки.
- Закрой глаза, - мурлычет рыжий незнакомец и на тебя обрушиваются воспоминания. Детство, юность, работа детективом, напарница, гибнущая от пули, Вайсс, Ной, Цудзи…
- Тебе надо отдохнуть, мальчик с леской, - шепчет в голове «не твой» голос. – Спи.
И ты засыпаешь., а когда просыпаешься, видишь над собой обеспокоенное лицо Брэда Кроуфорда, твоего врага, твоего любовника, твоего… кого?