О е... и что это было? Будет? Кто кого?XD На таком месте АААААААААААААА!! Ну что ж там дальше-то....

мой выстрел
- И тебе, добрый вечер Фарфарелло,- голос белого котенка был грустен - Давай выпьем.
- За что? - поинтересоваться следовало хотя бы для поддержания беседы.
- За мою белую горячку. Потому что если это не она, то Ая сошел с ума, ты сошел с ума, я сошел с ума, весь мир сошел с ума...
Берсерк фыркнул. Шульдиха называли чумой, моровой язвой и оружием массового раздражения. Но белой горячкой еще не случалось...
Расторопный бармен правильно понял брошенный на него косой взгляд и предпочел не злить лишний раз седого, одноглазого гайджина.
- В таком случае надо насладиться нашим сумасшествием!
Что есть разум в сотворенном из безумия мире?
- Кампай!
Кудо пьет залпом, и смотрит жалобно и потеряно, так, что хочется обнять и ласково чесать за ухом. Этим, пожалуй, и следовало заняться до того, как Вайсс напьется до полной невменяемости.
- In lectulo meo per noctes
quaesivi, quem diligit anima mea;
quaesivi illum et non inveni.
“ Surgam et circuibo civitatem;
per vicos et plateas
quaeram, quem diligit anima mea”.
Quaesivi illum et non inveni.* (3, 1-2)
Еще парю рюмок и можно подхватывать пьяного вином и ощущением абсурдности ситуации котенка и мягко, но настойчиво утаскивать в забронированный в отеле неподалеку номер.
Фарфарелло почти смеялся, лаская тело своего любовника. Пониженная тактильная чувствительность сильно искажала впечатления, но и того, что оставалось было достаточно. Душа блондина, осознавая смертность тела, явно была крепка в греховном стремлении к вожделениям.
Пьяный вусмерть он был непозволительно хорош, и берсерку нетерпелось узнать, каким он будет в идеально трезвом состоянии, четко осознающим, где и с кем спит. Но увы, с этим следовало подождать, пока котенок не обвыкнется достаточно, чтобы перестать дергаться от каждого прикосновения.
- Fasciculus myrrhae dilectus meus mihi,
qui inter ubera mea commoratur.
Botrus cypri dilectus meus mihi
in vineis Engaddi. (1, 13-14)
Кудо осмелел достаточно, чтобы проявить инициативу, и Фарфарелло удовлетворенно вздохнул. Кто-то записывал биографии в толстенные книги со страницами из выделанной кожи, кто-то предпочитал серые, желтеющие со временем папки, наполненные бессмысленными отчетами и смазанными фотографиями. Его биографией были шрамы и берсерк, пожалуй, мог немало рассказать о смерти тех, кто их оставил.
- Фарфарелло...
- Джей. Ты можешь звать меня Джей или Эрро.
Прикосновения были мягкими, но вызывали в памяти образ старой боли, иногда еще из тех времен, когда он мог чувствовать, и это было великолепно.
- Эрро, Эрро - красиво, как имя демона-искусителя... Ты мой демон-искуситель.
Демон-искуситель. Как поэтично. Ирландец сомневался, что Кудо читал старые, наполненные ненавистью манускрипты, но все же был польщен. Он, не смотря на кличку, совершенно не ощущал себя демоном. Дьявол должен быть непокорен, тщеславен сверх меры и одержим гордыней. А кроме того красив, как смертный грех. На это описание тянули разве что Шульдих и Кроуфорд, но уж никак не берсерк. Но слышать было приятно.
- Dilectus meus candidus et rubicundus
dignoscitur ex milibus.
Caput eius aurum optimum,
cincinni eius sicut racemi palmarum,
nigri quasi corvus. (5, 10-11)
- Еще. Говори еще, мне нравится слышать, как ты говоришь все эти непонятные слова - они как песня.
Смеется, выцеловывает дорожки на теле как раз по линиям старых шрамов. Бедный, выморочно, отчаянно смелый котенок. И безумный их общим, почти профессиональным безумием, выплескивающим в кровь адреналин. Если Бог создавал человека как созерцательно покорную тварь, пригодную лишь для мысленного устремления к Единому и Сущему, зачем дал ему жаркое сердце?
- Sicut malus inter ligna silvarum,
sic dilectus meus inter filios.
Sub umbra illius, quem desideraveram, sedi,
et fructus eius dulcis gutturi meo. (2, 3)
Зеленые глаза стали почти черными.
- Повернись на живот, Эрро...
- Я слишком уродлив, чтобы видеть мое лицо в процессе?

*Здесь и дальше по тексту Фарфарелло честно цитирует Песню Песней.
1. На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его.
Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и не нашла его.
2. Мирровый пучок - возлюбленный мой у меня, у грудей моих пребывает.
Как кисть кипера, возлюбленный мой у меня в виноградниках Енгедских.
3. Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других:
голова его - чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон;
4. Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей.