Жизнь она как огурец: сегодня в руках, а завтра - в заднице...
Для Fialka Rin
Уж как получилось...
УдавкаУдавка на шее - это страшно. Это очень страшно! Тонкая стальная леска не дает вздохнуть, врезается в плоть, а пальцы бессильно скребут шею в бесплодной попытке подцепить, оттянуть душащую нить, перед глазами мечутся цветные мушки и темнота медленно, но верно заволакивает сознание… В реальности его спас точный выстрел Кроуфорда, перебивший стальную нить гаротты, но во сне некому помочь, и остается лишь хрипеть, до крови царапая горло ногтями, в надежде, что боги смилостивятся, и кто-нибудь или что-нибудь прервет агонию кошмара.
С тех пор, как он попался в «сети» Кудо, Шульдих почти каждую ночь просыпался в холодном поту, с разодранной в кровь шеей и бешено колотящимся сердцем. Сегодняшнее утро не стало исключением, и потому настроение телепата было далеко не радужным. Его не улучшало и то, что была очередь Шульдиха охранять одну из шишек теневого бизнеса, на которого они с недавних пор работали. Толстосумы шумно и с размахом отмечали недавно вошедший в моду заграничный праздник: рекой лилось спиртное, притворно визжали продажные девицы и слышался пьяный смех. Немца воротило от отвращения ко всем присутствующим, и, в частности, к его подопечному. Жирный сластолюбивый боров в настоящий момент тянул свои потные лапы к его заднице и что-то бормотал про рождество и прекрасного ангела, спустившегося на землю. Шульдих давно уже разуверился в существовании Бога и не ждал подарков от небес даже в такие праздники. Какая жалость, что нельзя по-быстрому выжечь ублюдку мозги – мир был бы благодарен, избавь его телепат от подобной мрази. Но, если немец посмеет пойти на поводу у эмоций, ему не миновать полномасштабной трепки от Кроуфорда - Брэд мог быть весьма жестоким и изобретательным, когда дело касалось ошибок подчиненного. Или того, что Оракул считал ошибками. Хотя, надо отдать должное, внешне следов не оставалось, и не надо было тратить время на косметические ухищрения или силы на отвод глаз от очередного особо впечатляющего синяка.
Но вот ребра до сих пор побаливали. Утром он имел наглость неудачно пошутить, и Брэд счел необходимым напомнить, кто из них хозяин.
Выбрав из двух зол меньшее для своей бесценной шкурки, Шульдих внушил толстому борову непреодолимое желание посетить туалет, и тот, озабоченно скривившись, умчался по коридору. Немец, вздохнув, отправился следом, дисциплинированно выполняя обязанности телохранителя. Но двигаясь при этом с некоторой ленцой и почти устало. Все же бессонные ночи давали о себе знать. Брэд не обещал никаких неприятностей, бояться было нечего, так что и напрягаться не стоило.
Внезапно шею обжег знакомый холод гибкой стальной проволоки. Сердце пропустило удар и забилось с неистовой скоростью, чуть ли не выпрыгивая из горла. Шульдих самым позорным образом испугался. Занятый собственными переживаниями он перестал следить за окружением, и закономерно должен был заплатить за промах и вопиющий непрофессионализм. Воспользоваться телепатией уже для собственного спасения мешала паника - путала мысли и не давала сосредоточиться. «Клиент, безусловно, уже мертв», - пронеслось у немца в голове, - «Если я каким-то чудом выживу, то не миновать мне отправки в Розенкройц на переподготовку». От подобной перспективы Шульдиха передернуло. «Лучше уж умереть сейчас», - подумал Шульдих и закрыл глаза. Таким его и увидел Йоджи, когда подошел ближе, отчего-то не торопясь затягивать свою удавку на шее у врага. Россыпь мелких рыжих веснушек, ярко выделяющихся на мертвенно-бледном лице, закушенные губы, закрытые глаза, опущенные вдоль тела руки, не предпринимающие ни единой попытки защититься, и тонкие, полузажившие полоски царапин на тонкой коже горла.
Смертельно опасный телепат выглядел хрупким и беспомощным, всем своим видом вызывая желание жалеть и защищать. Йоджи не знал, когда все началось, и вместо ненависти он стал испытывать к врагу прямо противоположные чувства, но продолжалось это уже давно. И сейчас, при взгляде на покорно ожидающего своей участи немца, у него не поднималась рука довершить начатое. Он медлил, вглядываясь в неправильные, слишком острые черты лица, понимая, что телепат может в любой момент очнуться и прикончить его. Но… он просто не мог убить этого человека, и будь что будет. Не в силах противиться соблазну, он потянулся и запечатлел на губах немца легкий поцелуй, после чего аккуратно, стараясь не поранить нежную кожу, распутал леску. Рыжие ресницы дрогнули. Телепата ощутимо потряхивало.
- *Почему?* - раздался в мозгу у Йоджи недоуменный вопрос.
- Потому что мне легче умереть самому.
- Почему? – снова, уже вслух, повторил Шульдих.
- Потому что я люблю тебя, - прошептал Йоджи.
- Почему? - Продолжал настаивать телепат.
- Просто так. Любят ведь не за что-то, а вопреки, - ответил Йоджи, и, отвернувшись, побрел прочь.
- Постой, - вытянул руку ему вслед Шульдих. - Я… я хотел бы с тобой поговорить. Потом. Можно?
Блондин обернулся.
- Конечно, - в его душе нежным цветком распускалась надежда.
Пожалуй, тепла этого парня хватит, чтобы отогреть скованную льдом душу одинокого телепата. И плевать на Кроуфорда, на неизбежное наказание, на садистов из Розенкройц. Шульдих выдержит все и вернется назад ради человека, который смог полюбить его просто так, не за что-то, а вопреки…
- С Рождеством, - сказал сам себе Шульдих, провожая взглядом уходящего парня, и счастливо улыбнулся.
Уж как получилось...
УдавкаУдавка на шее - это страшно. Это очень страшно! Тонкая стальная леска не дает вздохнуть, врезается в плоть, а пальцы бессильно скребут шею в бесплодной попытке подцепить, оттянуть душащую нить, перед глазами мечутся цветные мушки и темнота медленно, но верно заволакивает сознание… В реальности его спас точный выстрел Кроуфорда, перебивший стальную нить гаротты, но во сне некому помочь, и остается лишь хрипеть, до крови царапая горло ногтями, в надежде, что боги смилостивятся, и кто-нибудь или что-нибудь прервет агонию кошмара.
С тех пор, как он попался в «сети» Кудо, Шульдих почти каждую ночь просыпался в холодном поту, с разодранной в кровь шеей и бешено колотящимся сердцем. Сегодняшнее утро не стало исключением, и потому настроение телепата было далеко не радужным. Его не улучшало и то, что была очередь Шульдиха охранять одну из шишек теневого бизнеса, на которого они с недавних пор работали. Толстосумы шумно и с размахом отмечали недавно вошедший в моду заграничный праздник: рекой лилось спиртное, притворно визжали продажные девицы и слышался пьяный смех. Немца воротило от отвращения ко всем присутствующим, и, в частности, к его подопечному. Жирный сластолюбивый боров в настоящий момент тянул свои потные лапы к его заднице и что-то бормотал про рождество и прекрасного ангела, спустившегося на землю. Шульдих давно уже разуверился в существовании Бога и не ждал подарков от небес даже в такие праздники. Какая жалость, что нельзя по-быстрому выжечь ублюдку мозги – мир был бы благодарен, избавь его телепат от подобной мрази. Но, если немец посмеет пойти на поводу у эмоций, ему не миновать полномасштабной трепки от Кроуфорда - Брэд мог быть весьма жестоким и изобретательным, когда дело касалось ошибок подчиненного. Или того, что Оракул считал ошибками. Хотя, надо отдать должное, внешне следов не оставалось, и не надо было тратить время на косметические ухищрения или силы на отвод глаз от очередного особо впечатляющего синяка.
Но вот ребра до сих пор побаливали. Утром он имел наглость неудачно пошутить, и Брэд счел необходимым напомнить, кто из них хозяин.
Выбрав из двух зол меньшее для своей бесценной шкурки, Шульдих внушил толстому борову непреодолимое желание посетить туалет, и тот, озабоченно скривившись, умчался по коридору. Немец, вздохнув, отправился следом, дисциплинированно выполняя обязанности телохранителя. Но двигаясь при этом с некоторой ленцой и почти устало. Все же бессонные ночи давали о себе знать. Брэд не обещал никаких неприятностей, бояться было нечего, так что и напрягаться не стоило.
Внезапно шею обжег знакомый холод гибкой стальной проволоки. Сердце пропустило удар и забилось с неистовой скоростью, чуть ли не выпрыгивая из горла. Шульдих самым позорным образом испугался. Занятый собственными переживаниями он перестал следить за окружением, и закономерно должен был заплатить за промах и вопиющий непрофессионализм. Воспользоваться телепатией уже для собственного спасения мешала паника - путала мысли и не давала сосредоточиться. «Клиент, безусловно, уже мертв», - пронеслось у немца в голове, - «Если я каким-то чудом выживу, то не миновать мне отправки в Розенкройц на переподготовку». От подобной перспективы Шульдиха передернуло. «Лучше уж умереть сейчас», - подумал Шульдих и закрыл глаза. Таким его и увидел Йоджи, когда подошел ближе, отчего-то не торопясь затягивать свою удавку на шее у врага. Россыпь мелких рыжих веснушек, ярко выделяющихся на мертвенно-бледном лице, закушенные губы, закрытые глаза, опущенные вдоль тела руки, не предпринимающие ни единой попытки защититься, и тонкие, полузажившие полоски царапин на тонкой коже горла.
Смертельно опасный телепат выглядел хрупким и беспомощным, всем своим видом вызывая желание жалеть и защищать. Йоджи не знал, когда все началось, и вместо ненависти он стал испытывать к врагу прямо противоположные чувства, но продолжалось это уже давно. И сейчас, при взгляде на покорно ожидающего своей участи немца, у него не поднималась рука довершить начатое. Он медлил, вглядываясь в неправильные, слишком острые черты лица, понимая, что телепат может в любой момент очнуться и прикончить его. Но… он просто не мог убить этого человека, и будь что будет. Не в силах противиться соблазну, он потянулся и запечатлел на губах немца легкий поцелуй, после чего аккуратно, стараясь не поранить нежную кожу, распутал леску. Рыжие ресницы дрогнули. Телепата ощутимо потряхивало.
- *Почему?* - раздался в мозгу у Йоджи недоуменный вопрос.
- Потому что мне легче умереть самому.
- Почему? – снова, уже вслух, повторил Шульдих.
- Потому что я люблю тебя, - прошептал Йоджи.
- Почему? - Продолжал настаивать телепат.
- Просто так. Любят ведь не за что-то, а вопреки, - ответил Йоджи, и, отвернувшись, побрел прочь.
- Постой, - вытянул руку ему вслед Шульдих. - Я… я хотел бы с тобой поговорить. Потом. Можно?
Блондин обернулся.
- Конечно, - в его душе нежным цветком распускалась надежда.
Пожалуй, тепла этого парня хватит, чтобы отогреть скованную льдом душу одинокого телепата. И плевать на Кроуфорда, на неизбежное наказание, на садистов из Розенкройц. Шульдих выдержит все и вернется назад ради человека, который смог полюбить его просто так, не за что-то, а вопреки…
- С Рождеством, - сказал сам себе Шульдих, провожая взглядом уходящего парня, и счастливо улыбнулся.
@темы: WK, мое графоманство,
как же меня плющит, когда Йоджи сначала кого-нибудь обмотает леской, а потом поцелует!
а будет им счастье? маааааленькое продолжение?!!!!
а будет им счастье? маааааленькое продолжение?!!!! - если и будет то не в этом году...
как же меня плющит, когда Йоджи сначала кого-нибудь обмотает леской, а потом поцелует!
Меня тоже, меня тоже...
Ой, как нежно и трогательно...
А эта парочка у меня только такие чуйства и вызывает ))))
Тепло и с надеждой)
Так ведь Рождество...
когда Йоджи сначала кого-нибудь обмотает леской, а потом поцелует!
дааа, и мне это тоже нравится))))
Люблю когда Шульдиха показывают не шлюховатым ублюдком, а нормальным человеком)) и Ёджи..мм...
Шу получил отличный подарок
я ссылочку к себе утащила, можно?